Из воспоминаний Мартемьянова Василия Семеновича.
(16.02.1909 – 02.08.1995)
22 июня 1941 года мы решили провести на Щучинском озере.
Находясь в отпуске, мы всей семьей приехали из Степняка в Щучинск. Тоня с мальчишками собиралась пожить у своих родителей и повидать брата Бориса и своих подруг.
К 10 часам все собрались и пошли к озеру. По пути зашли к брату Тони Николаю и захватили всю их семью с собой. А семья их состояла из жены Агрефины (тетя Груша) и детей: 8-летнего Сашки, 4-х летней Тамары и 2-х летнего Вадима ( немтой), У Бориса с Катей были дети — Лиля 12 лет, Лева 10 лет и Нэля — 6 лет. Нас было четверо: Тоня, Толя 2 года и самый младший из всей компании Валерка — 2 месяца.
Никаких колясок в то время не было — все несли на руках. Автобусов тоже не было. До озера было километра четыре. По дороге зашли к моему старшему брату, Анфиму и их семью тоже забрали с собой, а это — сам Анфим, его жена Ульяна (тетя Юня) и сыновья Юра 15 лет и Леня 13 лет. Старший Борис окончил 10 классов и где-то был с друзьями. Проходя через базар взяли с собой вина, водки, закуски, мужчины выпили по кружке пива и пошли дальше.
Разве мы могли знать, что пока мы шли к озеру, уже несколько часов шла настоящая война на западных границах нашей страны. Горели города и села, уничтожались хлебные поля и аэродромы, продовольственные склады, железнодорожные пути и поезда. Гибли люди.
День выдался на славу. Много солнца, тепла. К полудню весь берег озера был заполнен народом. Все веселились, слышались песни, все было мирно и спокойно. Никаких предчувствий об ужасном несчастье, которое через несколько часов обрушится на наши головы, на людей, занятых трудом или отдыхом.
Хорошо отдохнув, мы в шестом часу отправились обратно. Было весело и кое-у-кого из мужиков языки стали заплетаться. Дело в том, что Борису и Николаю к ночи надо было на работу, первый был старшим стрелочником, второй — машинистом паровоза Боровского железнодорожного узла — остальным досталось больше. Обратно шли по той же улице Советской. Шли, дурачились, опять зашли к Анфиму и здесь, по репродуктору (большая круглая тарелка) услышали слово — ВОЙНА. Появилось какое-то чувство неловкости и вины, что уже с самого утра идет война, а мы веселимся. Потом была речь Молотова.
Мы с Тоней решили остаться ночевать у Анфима и было ясно, что с утра начнется всеобщая мобилизация и надо возвращаться в Степняк.
Утром по местному радио объявили о городском митинге на базарной площади. Когда я пришел туда, митинг уже начался и народу было очень много, и выступал хорошо мне известный первый секретарь РК комсомола 27-летний Данчев Георгий. Потом много говорили рабочие, колхозники, студенты, жители городка. Во всех выступлениях красной нитью проходили слова — мы победим, победа будет за нами.
По приезду в Степняк я сразу же попал на педсовет, который проводил мой старший брат Александр, будучи директором степнякской средней школы. На педсовете было необычно тихо, часть преподавателей, особенно младших классов отсутствовала, уже ушли в отпуск. На военном учете состоя до 6-7 человек. Я был в прошлом году освобожден по ст. 92, то есть был белобилетником, белой вороной и поэтому чувствовал себя неловко, хотя об этом никто и не знал.
На педсовете вопрос стоял конечно же о положении на фронте. ГорОНО рекомендовало не паниковать, всем оставаться на местах, если был отпуск и планировалась поездка — ставить в известность руководство. Главный вопрос — заготовка дров на предстоящую зиму. Завуч школы готовился с семьей ехать в отпуск на Украину, но в связи с новыми обстоятельствами, остался и возглавил заготовку дров.
Дров мы мы заготовили достаточно и довольно легко — все-таки чувствовалась напряженность и ответственность. А в июле мне предложили посетить курсы по ПВО с последующим преподаванием их населению. Курсы закончились в середине августа и нам выдали бумажки — удостоверения об окончании эти курсов. Мне тут же набрали группу слушателей из инженерного состава треста «Каззолото». К концу сентября я выпустил эту группу в свет.
На фронте дела были очень тревожные. Ежедневно сообщалось об оставлении нашими войсками городов и территорий. Фашисты захватили всю Прибалтику, Белоруссию, Молдову, Украину и часть России. Как и предполагалось, были мобилизованы мужчины в возрасте от 18 до 50 лет. Все они, наши мобилизованные, вошли во вновь созданную Акмолинскую дивизию, проходили подготовку по навыкам ведения боя, стрельбе из винтовок, пока еще старого образца.
В сентябре прошел сбор теплых вещей. Что можно сдать? Байковое одеяло да ношеную телогрейку. В это же время я с Тоней завел разговор о переезде в Щучинск или Щучинский район, чтобы быть ближе к своей родне. Я почти был уверен, что рано или поздно придется идти на фронт. Поговорил с Александром, братом, сначала он меня отговаривал, потом согласился. В РОНО вопросов не было: начали прибывать эвакуированные и вопрос с преподаванием математики уже не стоял. Погрузив все свое барахло, усадив жену и двух ребятишек, мы на телеге и паре лошадей, отправились в путь. Так я навсегда распрощался со Степняком, школой. Переночевали в Котурколе, у родственника школьного конюха Василия Задорожного.
29 октября мы въехали в Щучинск и направились к ж.д. вокзалу и из уличного громкоговорителя услышали последние известия. Передавали о том, что на всех фронтах идут ожесточенные, изнурительные бои и враг уже под Москвой, что зима будет военная. Тяжело, ох как тяжело, было это слышать и переживать.
Временно мы остановились у Кати, моей старшей сестры. Муж ее,Борис, и брат Тони с 5 октября был мобилизован. От него пришло уже два письма: одно по дороге в Москву, второе с места прибытия с указанием воинской части.
Конюх поехал обратно в Степняк, а я с ним доехал до РОНО, где после состоятельной беседы мне предложили работу в Златопольской семилетней школе. Я, конечно, согласился и уже 31 октября на попутной машине с элеватора был на месте.
