Из воспоминаний Мартемьянова Василия Семёновича.
(16.02.1909 – 02.08.1995)
Продолжение, начало здесь.
Рыбалка
Всю зиму 17-18 года, как и раньше, отец готовился к летней рыбалке. Ульяна, сноха, дочь свата Никагора, плела сети. Этому ремеслу научил её отец, а так же Таня и Катя. Не было дня, чтобы кто-нибудь не сидел за этой работой. Отец накупил белых ниток, значительная часть которых была накручена из льна и к весне было связано не менее двадцати сетей.
Я не знаю, откуда у нас к лету 1918 года появились сразу две лодки. Одну из теса отец, возможно, сделал сам. Она была спущена на воду нашего озера и была там до лета 1923 года. Вторая лодка была выдолблена из соснового корня Щучинскими рыбаками. Эта лодка называлась батом. Способность лодок этой конструкции была просто замечательной. Наш бат был немного не в себе. Во-первых, он был не из новых, во-вторых, узок и направлен как-то вбок и иногда протекал. Но несмотря на эти недостатки, службу он нес превосходно. С этим батом отец переплывал из одного озера в другое. Это были озера: Малое Чебачье, Большое Чебачье, Джекей, Белоглазка и даже озеро, названия которого я не знаю. Это озеро находится (находилось) на пути от Вороновки в Златополье.
С десятком сетей отец вместе с Катей сделал первый выезд на рыбалку. Они уехали на Малое Чебачье. С этого времени на нашем столе стала появляться рыба. Окунь, чебак, изредка щука, в основном окунь. Иногда мама выносила рыбу на продажу. После посевной, видимо в июне и мне до сенокоса быть на рыбалке. Это было лето одно из лучших в моей жизни. Отец и его товарищ по действительной Данилов Иван Степанович (по кличке Бочар) выбрали место для стоянки, устье двух несходящихся ключей. Один из ключей начинался в районе нынешнего каменного карьера и впадал в озеро Чебачье, другой протекал по ущелью Акылбай. Два шалаша на берегу озера, берег песчаный, песок мелкий, дно хорошо просматривается, неглубокое.
Помню утренний гром, тихий дождь за шалашом, потом выглянуло солнце. Дождь прекратился, природа замерла, взвился жаворонок в небо, запел свою песню, а вслед за ним остальные пичуги. Около ручья в зарослях тальника и берез пасутся лошади. Гладь озера зеркально чистая. Бегу по озеру, вода хотя и прохладная, но очень приятная. Купаюсь, на берегу бегаю за бабочками. Благодать, да и только.
Отец рад, когда в сети пошла рыба. А мне это не очень нравится, потому, что улов надо довести до дела, вынимать её из ячеек два-три, часа а то и больше. Сначала идем завтракать. Ульяна наливает нам уху, от неё пахнет соленой водой и ещё чем-то приятным. Я наслаждаюсь её ароматами, хлебом, до тех пор, пока не становится полным желудок. Рыбу я почти не ем, но на этот раз глотаю её чаще других. Бочар ещё не приплыл, видимо и на этот раз улов слабый, а ведь у него не менее четырех детишек. После завтрака отец пьет чай со сливками, которые всегда есть в запасе, хранящимся в глиняной крынке, зарытой в сырую землю. Потом он принимается выбирать рыбу из сетей и складывать её в корзину, плетеную из ивовых прутьев. Затем рыбу распластаем, сушим и солим.
Как бы то ни было, к обеду все работы завершены. Отец развешивает сети на места для просушки, если есть разрывы в сетях — сразу их чиним. После этого отдыхаем в шалаше. До вечера свободны. К вечеру вновь ставим сети. Мне не забыть те вечера, когда я находился на рыбалке. После ужина старики вели нескончаемые беседы, часто переходя на мордовский язык. Ульяна занималась по хозяйству, я сидел и наслаждался вечерней тишиной, негромким щебетанием птиц, из леса часто слышался крик совы и вот я впервые услышал как кричит «водяной бык». После я узнал, что есть такая птица, которая сует голову в воду производит трубные звуки, похожие на мычание быка. Этой птицей была выпь. В этом вопле слышалось что-то тревожное и таинственное. Часто донимали комары. У костра их отгонял дым, но они пробирались под одежду всё равно. Лежишь рядком под старым рядном, а они гудят и пищат под ухом. Но как бы они не донимали, после дневных и вечерних работ и забот, спали мы как убитые.
Примерно в два-три дня приезжала мама с тетей Дуней, жена Бочара. Они привозили свежую стряпню, сметану, сливки, яйца и другую снедь. С собой забирали всю рыбу. Дома часто засоленную рыбу сушили на зиму. Мне казалось, что на рыбалке я был очень долго, но оказалось, что всего десять дней. На мою смену снова приехала Катя. С большим сожалением я расставался с этой «райской» жизнью, но дома меня ожидала не меньшая радость.
Моё первое путешествие
Несмотря на то, что мой отец сеял от трех — четырех десятин, где доставать хлеб пшеницы, но хлеба до нового урожая у нас не хватало. Уже весной нужно было думать. Конечно, доставать было где, у зажиточных хозяев бери, сколько тебе нужно, пожалуйста, но дёшево его никто не давал, а брать под будущий урожай — себе дороже. Поэтому, после посевной отец снаряжал обычно две подводы в дальние озера за солью, которую потом обменивал на зерно. На этот раз также снарядили подводу, груженую брёвнами и запряженные по паре быков. У нашего двора уже года два сохли сосновые брёвна, которые предназначались для пристройке к дому со двора, нечто вроде веранды, но на этот раз нужда заставила с ними расстаться.
В дорогу отец решил послать 19-летнего Анфима, с ним Артемьев Андрей, восемнадцати-летний парень, по прозвищу Тырлай. Уже накануне отъезда мама предложила Анфиму взять с собой и меня. Отец и Анфим были не против, да и погонщик быков я был в свои девять лет неплохой, всё помощь. Выехали мы в девять часов утра. Анфим вёл переднюю пару быков, идя слева от них. Я на второй паре пристроился и погонял быков длиным таловым кнутом. Под горой на поляне нас уже ждал Артемьев, на двух парах подъезжал еще один мужик, на его подводе тоже сидел парнишка моего возраста, звали его Колька. Затем подъехал ещё кто-то еще и мы тронулись в путь.
Ехать было не очень жарко, потому-что дорога на Боровое шла через лес. До этого дальше Бармашино я не бывал. На пути попадались огромные камни, валуны. А вокруг лес, лес и лес. Сосны задумчиво смотрели на наш обоз, наверное, думали: — «И куда это люди держат путь». Слева от дороги шли полосатые черно-белые верстовые столбы, справа — телефонные и телеграфные столбы. Изредка навстречу нам ехали подводы, запряженные быками или лошадьми, а однажды с колокольчиком, это был, видимо, ямщик. К обеду мы приехали к озеру Боровое. Справа раскинулась огромная и богатая травой поляна, на которой мы сделали первый привал. Выпрягли быков, пустили пастись, мужики пошли купаться. Нам с Колькой это не очень понравилось, поэтому Колька предложил пасти быков по очереди. Что мы и сделали. Сначала он пошел купаться. Мне казалось, что его долго нет, и я стал тоже потихоньку пробираться к озеру. Тут подошел Андрей и велел мне гнать быков на водопой, так что Колька меня обманул.
Я понурился и стал с восхищением смотреть на горы за озером, там, среди них красовалась Синюха. А какая теплая вода, не то что в нашем Щучинском озере. Говорят, что озеро Боровое очень мелкое. Идешь, идешь все глубже и глубже, потом вдруг подводный вал тащит куда-то в глубину. Володя меня страховал и во время помог.
Пообедали мы всухомятку, варить ничего не стали, некогда, да и не к чему. И снова в путь. Проехали озеро Большое Чебачье, слева на берегу постройки — консервный завод, резервация англичан. К вечеру заночевали у небольшой березовой рощи, недалеко от дороги. Мы с Колькой пошли пасти быков и собирать хворост для костра, а мужики готовили ужин. Быков мы не привязывали, паслись на воле. В первую ночь, по жребию, пасти досталось Андрею, во вторую — Анфиму. Нас они ночью не трогали.
Утром, ещё до восхода солнца, мы отправились в путь-дорогу. После Борового пошли голые холмы, только кое-где за холмами виднелись березовые околки. К вечеру второго дня холмы закончились и раскинулась безбрежная равнина. Никаких населенных пунктов, только изредка, в стороне от дороги, виднелись табуны скота. Потом опять пошли березовые околки. Только на четвертые сутки мы приехали в небольшое село, кажется Барвенково. Население в основном украинцы. Меня, выросшего среди лесов и озер, удивило. что село располагалось среди степи. Среди улицы вырыт огромный котлован, наполненный желтой водой, в котором купались дети. Тут же плавали гуси и утки, по берегам в грязи загорали свиньи.
Мы хотели было искупаться, но отказались от этого желания. «Как живут здесь люди», — думал я, глядя на эту неприглядную картину. Здесь мы провели около часа. Анфим со своими товарищами обошли несколько хат, предлагая свой товар. Но напрасно, лес требовался, но хлеба здесь нет. Земли здесь плохие, и редко хлеба хватало до нового урожая. Тронулись дальше. Ночь застала нас в открытой степи. На западе стала подниматься темная лохматая туча. Потом стали полыхать молнии, подул ветер, надвигалась гроза. Мужики выгрузили с одной подводы брёвна, перевернули драги и накрыли это сооружение брезентом и во-время — хлынул дождь. Да такой, что не из ведра, а из кадушки. Непрерывные раскаты грома, сплошное сверкание молнии, а два-три удара грома были такими, что казалось, вот-вот разрушится наш балаган и разбросает всех по степи. Я весь дрожал, да и остальные,думаю, не так уж спокойно смотрели и слушали эту кутерьму. Я зарылся с головой в зипун и ждал окончания этой баталии. От воды мы не сильно пострадали, так как расположились на бугре.
Вскоре гроза ушла, и всё стихло, но ещё долго вдали раздавались раскаты грома, не менее трех-четырех часов.
— Надо бы костер разложить, — раздался голос незнакомого мужчины, — где дрова взять.
— Чудак — человек, а что мы везем! — говорит Анфим, если от каждого бревна мы отпилим по кусочку…
— Дело говоришь, — поддержал Андрей, — у меня и пила есть.
Вскоре запылал костер и мы обсушились и обогрелись, сварена лапша, испечена в костре картошка, вскипячён чай. Настроение поднялась. Потом мы улеглись спать. Спали мы до девяти, дав быкам отдохнуть, а дороге подсохннуть. До обеда проехали ещё одно село, такое же, как и первое, а к вечеру добрались до третьего, остановившись неподалеку. Анфим с Андреем пошли в село на разведку. Вернулись поздно и сказали, что предварительно договорились об товарообмене.
Поужинали сваренными Андреем галушками и запили их холодным кислым молоком. Последний день мы питались только сухарями, хлеб кончился, а ходившие в село принесли с собой большую, круглую буханку хлеба.
Утром мы с Калькой пошли к небольшому перелеску пасти быков, а в это время на стане началась торговля. К обеду обмен товара был закончен. Бревна мы развезли по дворам. Хозяева, купившие у нас лес, тут же загрузили нас зерном. Я не помню, сколько получили мы хлеба, но поездка дала нам возможность обеспечить свою семью хлебом до нового урожая с избытком.
Выезжая из села в обратный путь, наши мужики накупили еще хлеба и ели его всухомятку, так соскучились. На одном привале у нас потерялся бык черный, трехлеток. Сколько его искали по балкам и зарослям тальника, только к вечеру нашли в какой-то яме. С помощью жердей и быков мы не без труда вытащили бедолагу на волю. Это произошло в районе нынешнего Золоторунного.
В одном месте, на стоянке мне попалась поляна с ягодой клубникой. Такой крупной и сочной ягоды я никогда не видел. Наелся до отвала, а утром у меня схватило живот, началась рвота и только в 8-30 мы смогли продолжить путь, урок на всю жизнь. Так я съездил в дорогу за хлебом и все друзья расспрашивали, как я совершил это путешествие, что видел. А я ходил гордый, представляя себя героем дня. Осенью я пошел во второй класс.
